Вспоминая притчу о блудном сыне: Почему опасно предавать и использовать чужую любовь

Мария Городова3 марта в церквях будут вспоминать блудного сына — евангельскую притчу про гибельность общества потребления. Общества, где люди относятся друг к другу как к одноразовым пластиковым стаканчикам: использовал, смял, минутно насладившись, как он хрустнул-всхлипнул, сжатый силой твоих пальцев, швырнул в мусорку и забыл. Давайте разбираться, почему притча об этом.Возвращение блудного сына. Рембрандт, 1666-1669 гг. / Государственный Эрмитаж

Договоримся сразу: считывать в истории только пласт отношений между отцом и двумя сыновьями — покладистым старшим и независимым младшим — наивное упрощение. Отец здесь — Отец Небесный, а сыновья — все мы, люди.

«У некоторого человека было два сына. И сказал младший из них отцу: «Отче! Дай мне следующую часть имения. И отец разделил сыновьям имение», — сухо и строго начинается рассказ. Но за тремя предложениями не просто семейная драма — убийство! Причем двойное! В те времена сын мог получить долю собственности отца только после его смерти. То есть просьба младшего «дай мне мою часть имения» означает: «Умри, да побыстрей!» «Дай мне сейчас то, что все равно достанется мне после твоей смерти. Я вырос, я не нуждаюсь в тебе, я сам знаю, как жить. Отдай мне сейчас ту часть нажитого тобой, что и так станет моим. Я не хочу ждать! Я хочу сейчас наслаждаться всем, что дают свобода и деньги! Мне не нужен отец. Мне нужна свобода! И плоды твоей жизни! Умри и дай пожить мне!» — вот что кроется за краткой просьбой младшего сына.

Такое потребительство оскорбительно и по отношению к отцу, и по отношению к людям в целом. «Но разве не так мы ведем себя по отношению к Богу?» — восклицает митрополит Антоний Сурожский.

Потребительство не просто страшно тем, что человек берет себе что-то, ему не принадлежащее. Потребительство греховно тем, что потребитель не видит в другом личности — и в человеке, и в Боге. Для потребителя они лишь средство решения своих проблем, они существуют лишь для того, чтобы отдать ему плоды своего труда, а то и саму жизнь. И получив все это, потребитель мгновенно поворачивается спиной к тем, кто были источником его благ, они перестают для него существовать в ту же секунду, как он получил желаемое! Отношения между личностями всегда диалог со взаимной ответственностью, отношения с вещью — это «я и ничто».

Очередь за очередной моделью «iPhone» в XXI веке стала уже приметой времени. Фото: Reuters

Вот так же повернулся спиной к отцу и блудный сын, получив от любящего отца часть имения и тут же вычеркнув его из своей жизни, уйдя, как сказано в Евангелии, в «страну далече». Но убийством отца, пусть и метафизическим, дело не ограничилось. Блудный сын пытается убить саму любовь, считают богословы. Почему отец блудного сына, вопреки устоям, выделяет ему долю имения? Из любви, уважая в сыне свободу выбора. Это закон любви — чтить в другом личность. Сам Бог никого не принуждает оставаться с Ним, ибо, сотворив человека, любимое Свое создание, свободным, Он и дальше не лишает его права выбора. Но блудный сын предает, убивает эту любовь — тем, что лишь пользуется ею.

«По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться». Художники и поэты любят живописать эти контрастные состояния блудного сына. Разгульный кутеж с растратой того, что принадлежит тебе только по милости отца, и нищету с одиночеством, когда все пошло прахом. Евангелие лаконично констатирует неумолимость духовного закона: какой мерою мерите, такой и вам отмерят. Обошелся с отцом как с постылой вещью, не жди к себе другого. И второй духовный закон, зафиксированный в этих двух предложениях: «В той дальней стране, удаленной от Бога, всегда голод».

Разоренный, в одиночестве и нищете, блудный сын «пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. И он рад был бы наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему». И тут стоит задуматься: а кто тот «благодетель», что обеспечил блудного сына работенкой? Свиньи здесь — ключ к пониманию. Дело в том, что для евреев свиньи были символом нечистоты, как и бесы, которых изгонял Христос. Значит, блудный сын становится не просто бедняком-свинопасом при чужих свиньях, тут низшая точка падения — не социального, духовного! Ведь его работа — самое бесправное рабство. И дело не в ее позорности, а в том, что это самая низшая точка потребительства.

Общество потребления — это тупик в развитии человечества, ведущий к гибели личности

Смотрите, отношения между хозяином и наемным работником предполагают «заработал — получай на еду», ведь работник ценен хозяину хотя бы как вещь, которая еще пригодится. Но блудный сын оказывается в ситуации, когда хозяину свиней он менее дорог, чем свиньи-бесы. Тогда кто же этот «благодетель» блудного сына, чье имя в притче не считают достойным даже упоминать? Думаю, вы догадались сами, а я обращаю ваше внимание на еще один духовный закон: «Грех начинается с возвышения и гордыни, но неизбежно приводит к рабству».

«Пришедши в себя, — продолжаем читать притчу, рассказанную Христом, — блудный сын сказал: «Сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих». И тут давайте задумаемся: как случилось, что падший очнулся, «пришел в себя»? Что это? Откуда?

Совесть — тоже милостивый дар Отца, выданный своенравному сыну на дорожку. Именно совесть рождает раскаяние: «Встану, пойду к отцу и скажу: Отче! Я согрешил против неба и пред тобою…» Обратите внимание: первое слово исповеди блудного сына не «прости», а «Отец». Митрополит Антоний Сурожский объясняет: «В настоящем раскаянии сочетаются видение нашего собственного зла и уверенность, что даже для нас есть прощение, потому что подлинная любовь не угасает. При одном только безнадежном видении наших проступков раскаяние может привести к отчаянию».

Сознавая глубину своего падения, блудный сын проникается смирением. Он не претендует на прежнее положение сына, он готов быть наемником у отца. Только отцу нужно не это. Но что же?

То в страхе, то с надеждой бредет блудный сын домой. Но доброта отца летит впереди покаяния сына. «И когда он еще был далеко, увидел его отец и сжалился и, побежав, пал ему на шею и целовал его». Сын начинает было свою исповедь, но отец не дает ему договорить. И тут, внимание! Остановимся на этом! «Бог никогда не допустит нашей приниженности, Он стоит на страже нашего человеческого достоинства, — объясняет митрополит Антоний Сурожский, — Бог никогда не позволит нам стать рабами, ибо Его творческим Словом мы призваны быть сынами и дочерьми Его… Мы можем идти к Нему с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы о Нем и не вспоминали. Он Сам выйдет нам навстречу, Он Сам заключит нас в объятья». Но чем можно ответить на такую любовь? Словами? Вряд ли. Поступками? Но и они вторичны. Главное — наше сердце, ведь это в сердце рождается любовь.

Российская газета — Неделя — Федеральный выпуск: №44(9286)

Источник