Тюменский театр обратился к творческому наследию драматурга Теннеси Уильямса
Ирина НикитинаТюменский театр показал премьеру по мотивам произведений Теннеси Уильямса на площадке, которая открылась после капитального ремонта.
Павла Анущенко
Мало какая провинциальная и столичная сцена не использует весну, как радостный календарный повод подарить зрителям легкую премьеру. Вот и молодежный театр «Ангажемент» от него не отказался, тем более что к началу робкой капели и Международному женскому дню созрела еще одна уважительная причина — открытие залов после ремонта. Финал перестройки и новинка «Время любить» — культурный дуплет. После затяжных месяцев снежных бурь-метелей, свинцового неба и тяжелых шуб с сапогами-гирями все «новомартовское» воспринимается на веру.
Фото: Павла Анущенко
Изменившийся внутри «Ангажемент» надо увидеть, как минимум раз: да, он ушел от оформительской пестроты и, как кто-то заметил, вместе с красками потерял душу, сумасшедшинку, хипповость, но по мне стал стильным, пространственно объемным, торжественным. Все-таки пора взрослеть: в этом году коллектив отмечает 30-летие. Двухчасовая история «Время любить» от петербургского режиссера Олега Куликова — тоже своеобразное обновление репертуара. Март, чувства, поиски счастья — сладкий коктейль.
Весенние премьеры, где играют одни лишь актрисы, — прием не новый, но и не надоевший. Всегда интересно наблюдать, как дамы разграничивают каблучками сцену, как существуют, как помогают друг другу или наоборот. Женский ансамбль — это мощная сила, уж поверьте. В комедии команда сложилась. Доротея (Наталья Караганова), Боди (Надежда Емельянова), Элина (Екатерина Захарова), Мисс Глюк (Людмила Петрушева) и Лаура (Екатерина Зорина) — разношерстная группировочка буквально в четырех стенах убитой квартиры где-то на задворках городка. Дотти и Боди делят жилье, потому что так дешевле. Мисс Глюк, сумасшедшая «почти старуха», — их соседка, оставшаяся без матери. Ну а Лаура — нечто мифическое: то ли дух, то ли домовенок, может, и служанка-помощница. Элина — возможно, будущая соседка Дотти, зовет ее в фешенебельный район, просит чек на кругленькую сумму — делить модные апартаменты на двоих тоже проще.
При своей отрешенности и невзрачности (в какие бы наряды ни облачалась преподавательница по гражданскому праву) Дотти довольно популярна в женской тусовке: с ней, а также с ее накоплениями, хотят приятельствовать абсолютно все. Кого же выбрать? Боди пытается свести подругу со своим братцем, чем очень достает. В новой квартире с Элиной будет шанс приглашать в нестыдные условия директора колледжа Раффа, в которого Доротея безответно влюблена. Но ведь и вертлявая Элина не меньше напрягает: у той в глазах — суммы с множеством нулей, разговоры только о деньгах. Два с лишним часа дамы с некоторым жизненным опытом делят друг друга, будто девчонки в детском саду. А ведь в ролях — главарь или ведомый — мы утверждаемся как раз в пять-шесть лет и тянем эту ношу до самого конца.
При такой оценке характеров может показаться, что спектакль суетлив, в нем много планов, смен декораций (кстати, квартирка Дотти и Боди, придуманная художником Алексеем Паненковым, замечательная — маленькая, уютненькая, для счастья и радости, а музыкальный фон от Романа Зорина — ностальгия по черно-белым голливудским кинолентам). Но нет: оба действия — фактически про один долгий-предолгий день, когда Доротея должна выбрать, «против кого играть». Динамичность ему придают лишь диалоги, в которых Теннеси Уильямс был блистательным мастером. При населении спектакля пятью героинями, есть и явный солист. Это, несомненно, Надежда Емельянова, играющая слегка тугоухую Боди. Зацепившись за ее образ в первые минуты, продолжаешь наблюдать до самого поклона. Надя, мастер экспромтов, здесь чрезвычайно страстна в желании «причинить добро» окружающим, опять же с искрометным юмором и обаянием.
Фото: Павла Анущенко
«Время любить» — стопроцентно про любовь в том или ином виде, думает зритель, устраиваясь в кресле с новой обивкой. Это штамп, фантик. Отметешь сцены про влюбленность в Раффа, про мечты о поездке на озеро с корзиной для пикника, про чековую книжку, а за ними — глубокое одиночество. Все героини (как и мы с вами), даже того не сознавая, бегут от единственной кружки на столе, зубной щетки в стакане, пары обуви на коврике у входной двери. Страдание от безответной любви всяко лучше одиночества. Какие могут быть в однобокости эмоции? Да никаких! А страдания они очень даже украшают.