Кошмары цифрового мира. «Красные комнаты» о ловушках интернета
Валерий КичинКогда мы ужасаемся, читая сообщения о новых Чикатило различных масштабов, мы забываем, что есть люди, для которых такое в кайф. Они антиобщественны, они опасны, но они есть, их не так мало. Их инстинкты спят, укрощенные цивилизацией, но они живы и легко могут пробудиться.
Тема, которую исследуют «Красные комнаты», — сравнительно новый, пока не исследованный кинематографом феномен параллельной «дигитальной жизни». / kinopoisk.ru
Психологическая драма «Красные комнаты» канадского режиссера Паскаля Планте важна уже тем, что открывает массовому зрителю много новых для него терминов и явлений. Например, гибристофилию. Если упрощенно, это когда девушки начинают испытывать необъяснимое влечение к преступнику, насильнику, убийце. Утверждают даже, что в нашем мире нарастающей жестокости эту слепую тягу разделяет все большее число молодых женщин.
Героиня картины фотомодель Келли-Энн (Жюльетт Гарьепи) вдруг становится непременной посетительницей судебного процесса над неким плюгавым на вид субъектом с громким именем Людовик Шевалье (Максвелл МакКейб-Локос) — он садистски пытал, насиловал и убил трех девочек-школьниц, транслируя устрашающий процесс в Сети. В прессе его окрестили «демоном Роузмонта». Теперь плешивый демон в своем стеклянном зверинце-«аквариуме» откровенно скучает, слушая прокурорский спич, грызет ногти и явно готов к любому исходу дела.
Фильм начинается как судебная драма: старый судья, охрипший от вечного лицезрения человеческого дна, скамейка присяжных, ко всему безразличный подсудимый в «аквариуме», в зале разнокалиберная публика от заплаканных матерей погибших до размалеванных девиц с ближайшей панели. Хроникален стиль повествования: ритуальные объявления, наставления присяжным, гневная речь обвинителя, обещание показать леденящие кровь видеокадры (нервных просят удалиться). Но вскоре выяснится, что не подробности дела и не детали расследования интересуют авторов картины — их внимание сосредоточено на Келли-Энн, на ее необъяснимой тяге к аквариуму с насильником, на ее слишком пристальном рассматривании обвиняемого: она его буквально ест глазами. К ней прибьется еще одно существо — бомжеватая Клементина (Лори Бэбин), до истерик убежденная в невиновности кроткого Шевалье.
Человек — существо сложное, малопостижимое, искусство от века пытается разгадать тайны его психологических аберраций, заглянуть на темную сторону этой луны, но жизнь подкидывает все новые загадки — то веселые и безобидные, то страшные. Человек, к примеру, соорудил закрытую область интернета — так называемый даркнет (от английского dark -«темное»). Проникнув туда, посвященные смотрят то, что в интернете увидеть невозможно — леденящие кровь кадры истязаний, выложенные такими же Шевалье для платного просмотра в прямом эфире, это их бизнес. Келли-Энн там совершенно своя, она играет в тамошний онлайн-покер, имея свой побочный заработок в биткоинах, и она преданный зритель кровавых шоу в «красных комнатах» даркнета.
Именно этот сравнительно новый, пока не исследованный кинематографом феномен параллельной «дигитальной жизни» — тема фильма. Его антураж — техно-квартира героини в небоскребе с захватывающим видом на ночной Монреаль. Это «умный дом», где хозяйство ведет искусственный интеллект по имени Гиневра — даст любую справку, все включит-выключит, пошлет email, отпустит топорную шутку. Там, среди мониторов, и проводит досуг героиня.
Мы видим, как интерес к делу Шевалье перерастает в одержимость: Келли-Энн думает только о насильнике, отслеживает его в даркнете в поисках утраченного, как считает суд, видео гибели третьей девочки — она любой ценой должна это видеть, это виртуально пережить. В суде она старается привлечь внимание маньяка, но привлекает внимание полиции. Она рискует своей работой фотомодели, т.е. публичной личности, которая должна быть морально безупречной — скандал обрушит карьеру на взлете…
Режиссер избавляет нас от необходимости видеть предложенные суду кадры насилия — весь их ужас передоверяет звуковой дорожке. Сам фильм пронизан атмосферой прогрессирующего общественного нездоровья, его миазмами дышит не только зал суда, но и сверкающая студия телевизионного шоу «Ревнители морали», где публика живет под девизом «Давай подробности!». Иногда кажется, что реальность в этом кино сомкнулась с фантазмами, как в фильмах Дэвида Кроненберга, соотечественника Паскаля Планте. Режиссер демонстрирует идеальное владение всей палитрой выразительных средств, создающих ауру расползающейся жути — она действует сильнее любого визуального натурализма. В зале суда ощутимо душно от сгустившегося здесь зла. В стерильной, застрявшей в поднебесье квартире героини нет обжитости, она продуваема всеми ветрами, и жизнь туда проникает только в виде таблиц, графиков и мертвых аватарок на мониторах.
Ощущение это укрепляет и способ существования на экране исполнительницы главной роли Жюльетт Гарьепи, тоже фотомодели. Ее лишенное эмоций, абсолютно бесстрастное, как бы замороженное лицо, на котором сверлят пространство глаза-буравчики, говорит о том, что героиня обитает в каком-то другом измерении — теневом, как даркнет; она уже за пределами общечеловеческой морали. И финальная, уже близкая к безумию акция в зале суда фактически становится итогом этой смертельной игры с оборотной, до поры дремавшей стороной собственной души.
Но главное чувство опасности, укорененной в современном цифровом мире, связано с его абсолютной прозрачностью. С возможностью для любого желающего легко узнать все подробности о каждом жителе планеты, проследить его маршруты, исследовать его большие и маленькие слабости и распоряжаться его имуществом, включая цифровые коды дверного замка. Так, как это делает настойчивая в своей любознательности Келли-Энн, погружаясь в жизнь влекущего ее маньяка. С этим, для многих новым, чувством своей незащищенности мы и расстанемся с жутковатым, но познавательным фильмом.
«Красные комнаты» — с 29 февраля в кинотеатрах России.